Представляется, для современного историка журналистики критерием оценки явлений журналистики — это точка зрения полной демократии и истинного гуманизма в их общенаучной форме и журналистской «проявленности». Подход к историческим явлениям сточки зрения демократического гуманизма, (или гуманистического демократизма) кажется применением верного критерия потому, что позволяет дать объективную оценку, прогноз и «советы» (если это применимо к прошедшему) в свете требований прогрессивно развивающейся журналистской системы.
Однако на протяжении веков ни один «лагерь» в журналистике так не формулировал свою позицию. Можно говорить, что была консервативно-монархическая, либерально-монархическая, либеральная, демократическая (либерально-демократическая, радикально-демократическая, революционно-демократическая), народно-революционная, эсеровская, легально (либерально) — марксистская, революционно-марксистская журналистика. Между прочим, строгих характеристик всем «лагерям» историками журналистики пока что не дано, хотя имлицитно они представлялись исследователями именно так. И отношения между ними — прежде всего критико-полемические — были факторами развития (подъема, упадка, побед и т.д.) различных сил в журналистике, роли каждого СМИ в формировании различных секторов массового сознания и, соответственно, в определении разнонаправленных векторов идейного «движения» и форм социального развития общества (консервативного торможения, либерального реформаторства, революционного преобразования).
Историку важно понять, как проявлялись всеобщие законы развития журналистики в конкретной исторической ситуации («здесь и сейчас»). А для этого каждое издание в его структуре и особенной информационной политике должно быть понято как часть всей совокупности СМИ страны во внешних и внутренних связях. Поэтому важно всю совокупность факторов, влияющих на формирование и развитие информационной политики издания, его влиятельность на экономическое, политическое, социальное, культурное развитие. При этом требуют учета как внутренние (позиции сотрудников, их способности, профессиональные качества, уровень редакторского и публицистического мастерства, характер взаимодействия внутри коллектива и т.д.), так внешние условия — как позитивные (общественное окружение, характер и объем аудитории и т.д.), так и негативные (политика властей, в том числе цензурная, давление враждебного окружения и проч.). Тем самым решается задача показать, что и как под воздействием найденных исследователем факторов изменялось, влияя на реальные общественные отношения, и по каким направлениям реалии жизни влияли на те или иные журналистские силы.
Все это предполагает использование ряда концептуальных и эмпирических методов, входящих в научную парадигму исследователя. Свое место в историческом исследовании занимает и идеографический подход, поскольку историческое знание ущербно без представлений об особенном и единичном в журналистской деятельности. Историческое крайне редко и в превратных формах совпадает с логически необходимым. Логическое в историческом — освобожденное от случайностей историческое. И важно за «зигзагами» исторического развития журналистских явлений увидеть основную тенденцию. Пример тому — развитие «альманашной литературы» XIX— XX веков, история толстых журналов или газетного дела. Причем случалось, что вошедшие в историю под одним названием журналистские явления (фельетон или пропаганда, даже журнал или пресса) имели на разных этапах различный характер. Ведь «фельетон» поначалу был листком-приложением, затем местом на газетной полосе («подвал») и наконец стал обозначением жанра. Причем жанр фельетона возник значительно раньше, чем нашлось его обозначение. Точно такова же и история публицистики. (Но это уже вторжение в особую область журналистских исследований — анализ терминологии).