О ПРЕДМЕТЕ И МЕТОДЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ
Кто занимается политикой,
тот стремится к власти:
либо к власти как к средству,
подчиненному другим целям
(идеальным или эгоистическим),
либо к власти «ради неё самой»,
чтобы наслаждаться чувством престижа,
которое она дает.
М. Вебер
Политология, или наука о политике, – одна из самых молодых дисциплин. В самостоятельную отрасль знания она выделилась совсем недавно: на Западе – на рубеже 40–50х годов*, у нас – в 80х годах. Еще в середине века главные проблемы политики на Западе изучались в основном в рамках политической социологии; примечательно, что признанные сегодня корифеи политической теории (Г. Алмонд, Д. Истон, Р. Мертон, Г. Моргентау, С. Липсет в США, М. Дюверже, Б. де Жувенель, Р. Арон во Франции) тогда еще числились социологами. И только недавно произошло размежевание социологии с политической наукой: стало признанным, что социология изучает отношения людей в гражданском обществе, тогда как политология – их отношения в рамках государства, т. е. по поводу власти.
* Формально датой ее обособления может служить 1948 год, когда ЮНЭСКО был принят специальный документ, определивший структуру и задачи новой науки.
Что касается политической социологии, из которой выделилась политическая наука, то теперь ей отводится та область, которая считается социальной основой политики. В той мере, в какой различные социальные группы ищут способов влияния на власть, организуются в партии, участвуют в политическом процессе, они становятся объектом социологии политики. Последняя, таким образом, изучает политический потенциал различных групп и слоев гражданского общества*, тогда как политическая наука (политология) исследует то, что уже непосредственно задействовано в политическом процессе и образует совокупность отношений и механизмов политического общества.
* Гражданское общество – совокупность неполитических отношений (экономических, духовнонравственных, религиозных, культурных), граждан и их ассоциаций, основанная на принципах самодеятельности, неподопечности и автономии по отношению к государству.
Как мы увидим ниже, дифференциация гражданского общества и политического общества имеет существенные различия на Западе и на Востоке. Но вряд ли можно согласиться с той ныне распространенной точкой зрения, согласно которой на Востоке не было ни гражданского общества, ни его автономии по отношению к государству. Здесь мы переходим к самой трудной проблеме современной политической науки. Ею до сих пор не преодолена роковая двусмысленность, касающаяся самого предмета науки. Сложившаяся на Западе политическая теория фактически описывает мир политики в том виде, в каком он сложился в Европе после модернизационных сдвигов XV–XVIII веков. Политика понимается как соревнование различных политических сил (партий) перед лицом независимых избирателей, определяющих, кому из них доверить власть.
В этом виде политика выступает как процедура открытия правящей партии на основе свободного голосования граждан, имеющих право голоса. Легко заметить, что такое видение политического процесса объединяет его с другим, столь же характерным для западной цивилизации – с рыночным. Рыночное предпринимательство также можно определить как рисковый (негарантированный) тип деятельности, связанный с соревнованием множества автономных производителей перед лицом независимого от них потребителя. Речь здесь идет о чемто большем, нежели простая аналогия. Политический процесс на Западе в самом деле хорошо описывается по рыночной модели. Политические партии и лидеры выступают как продавцы политических товаров (более или менее привлекательных программ, платформ, лозунгов, проектов решений), стремящихся найти массового покупателя (избирателя) и прибегающие для этого к услугам специальной массовой рекламы. Ниже мы уточним объективные и субъективные предпосылки, при которых данная модель может эффективно работать. Но уже сейчас необходимо отметить следующее: эта модель понастоящему применима только к Западу и при этом – к новейшему демократическому Западу, история которого даже в странах «старой демократии» не превышает 200–300 лет. Между тем вся современная политическая наука основана на указанной модели, весь ее понятийный и нормативный аппарат, ее аналитическая и прогностическая методология предполагают рыночную ситуацию свободного партийнополитического соревнования при соблюдении соответствующих конституционноправовых правил игры.
Но если наука описывает только региональные процессы, касающиеся западного меньшинства человечества (да и то применительно к сравнительно ограниченному историческому периоду), то можно ли ее действительно считать наукой?
Правда, западная наука может защитить свое интеллектуальное достоинство, просто объявив, что политика в странах неЗапада – это «не настоящая» политика, а неразумный казус, за который теория не отвечает. Но вряд ли такое «европоцентристское»* высокомерие поможет делу. Никто не может отрицать, что политическая история цивилизаций Востока насчитывает много тысяч лет и именно там возникли первые государства и сложились первые технологии производства и воспроизводства власти. Кстати, наивновысокомерный европоцентризм, исходящий из примитивной дихотомии**: европейский центр – мировое варварство, давно уже отвергнут в более зрелых по возрасту общественных науках. История, культурология, этнология, религиоведение давно уже пришли к выводу, что восточные цивилизации являются более древними, чем западная и обладают, но меньшей мере равным с ней достоинством, что различные мировые культуры нельзя выстраивать в прямолинейноиерархический ряд, выделяя низшие и высшие, лучшие и худшие.
* Европоцентризм – концепция, согласно которой западноевропейский тип культуры является образцовым для всего человечества, а Западная Европа – центром мирового развития.
** Дихотомия – деление на две части.
Те критерии, на основе которых сегодня выделяют западную цивилизацию, – а это в основном техникоэкономические критерии, – не могут считаться ни единственными, ни даже наиболее важными. Цивилизации – это долгоживущие исторические организмы, и их нельзя мерить только теми мерками, которые сегодняшнему поколению почемуто представляются предпочтительными. История знает немало случаев, когда те самые свойства, которые помогали одному обществу (цивилизации) достичь успехов в определенную эпоху, могли оказаться тормозом в иную эпоху или в иных направлениях социального творчества.
Как, например, не отметить тот факт, что именно западная техническая цивилизация «поссорилась» с природой и уготовила человечеству глобальный экологический кризис. Восточный человек не знал столь высокого уровня жизни и сопутствующих технических удобств, но он доказал свою способность на длительное историческое существование. Западный фаустовский*, «технический» человек существует на земле всего несколько столетий, но он успел нагромоздить столько проблем, что уже сейчас не ясно, будет ли он существовать завтра.
* «Фаустовский» человек сформировавшийся в недрах западной культуры тип человека, ориентированный на «выпытывание» последних тайн природы с целью ее окончательного покорения.
Думается, что такие же долгосрочные исторические критерии надо применять не только к техникоэкономической, но и к политической истории. Когда говорят о благополучном демократическом Западе, соблюдающем права человека и дающем гарантии от политического деспотизма и насилия, имеют в виду ситуацию, характерную для избранных стран, взятых в избранный (весьма короткий) промежуток времени. Это может быть убедительным для поколения, живущего сегодняшним днем, но это куда менее убедительно для тех, кто умеет мыслить в масштабах долгосрочного исторического времени. Религиозные войны, унесшие более 2/3 жителей странучастников, кровавые завоевательные походы против других стран, сопровождающиеся почти поголовным истреблением туземного населения, наконец, мировые войны XX века – все это инициировали не экзотические тираны Востока– это затеял западный «фаустовский» человек, одержимый, как оказалось, весьма опасными политическими страстями.
Думается, что современная политическая система на Западе как раз представляет собой рафинированную методику и технику укрощения политических страстей и обезвреживая их негативных последствий. Однако и здесь следует задуматься над тем, какую цену платит за это современный человек, чем окупается социальнополитический консенсус* на Западе, и окажутся ли данные стратегии эффективными в долгосрочном плане. Это антропологическое** вопрошание о цепе и перспективах западной демократии особенно актуально для граждан России, подверженных массированному либеральнодемократическому эксперименту.
* Консенсус – согласие; в политике означает готовность к взаимным компромиссам и уважение прав другой стороны.
** Антропология – первоначально – наука о происхождении и биологических свойствах человека, сегодня – совокупность наук, в центре которых стоит человек как планетарный феномен, взятый в биологическом и социокультурном измерениях.
Победа Запада в холодной войне воспринята адептами либеральной идеологии едва ли не как конец Востока – как крушение последней преграды на пути окончательной вестернизации мира*. Никогда еще посягательство на Восток как феномен мировой истории и культуры не принимало столь масштабный и откровенный характер. Во всех странах мира усердствуют западные миссионеры – модернизаторы, дающие местным властным и интеллектуальным элитам указания, как побыстрее покончить с традиционной восточной ментальностью** и осовременить народы и континенты. Все это совершается под лозунгом «открытого общества»***. Последнее означает мир без границ, без специфической культурной и национальной идентичности****, лишенный таких «архаичных» добродетелей, как чувство Родины, патриотизм, национализм.
* Вестернизация – распространение западных ценностей, институтов и образа жизни во всем мире частично в результате товарного и культурноинформационного обмена, частично – в результате западной гегемонии, а также деятельности местных «западников».
** Ментальность – исторически обусловленная специфика мышления представителей разных стран и культур.
*** «Открытое общество» – понятие, предложенное англонемецким философом Карлом Поппером (19021985) для обозначения либеральнодемократических обществ в отличие от «закрытых» – авторитарных. Это понятие сегодня получает разные акценты: в экономике речь идет о свободе торговли – устранении таможенных барьеров, что выгодно странам с более развитой экономикой, так как обеспечивает их проникновение на рынки более слабых стран; в социокультурной и идеологической сферах – об устранении разного рода цензуры, а также ограничений на пути экспорта западной массовой культуры.
**** Идентичность – (в социокультурном смысле) – совокупность устойчивых черт, позволяющая той или иной группе (этнической или социальной) отличать себя от других.
При этом, однако, принимается как само собой разумеющееся, что именно незападный мир должен освободиться от своей идентичности, целиком открыться внешнему влиянию, покончить с «химерой» национального суверенитета и государственности. Что же касается Запада, то он здесь выступает не как особый культурный мир наряду с другими мирами, а как воплощенная «общечеловечность», с такими «нейтральными» атрибутами, как всеобщая рациональность, общечеловеческий интерес, права человека и т. п. Словом, либеральная идеология ведет себя так, как будто новых культурологических открытий, связанных с осознанием специфической культурноцивилизационной обусловленности западного либерализма*, сциентизма** и экономикоцентризма*** не существует в помине.
* Либерализм – идейнополитическое течение, ставящее целью освобождение общества от оков государства, личности – от давления авторитарной коллективности. Основатели: И. Бентам, Дж. С. Милль, А. Смит, Г, Спенсер. В России – Т. Н. Грановский, К. Р. Кавелин, Б. Н. Чичерин.
** Сциентизм – мировоззренческая позиция, считающая научное знание высшей ценностью, а науку – центральным, нормообразующим элементом общества, с рекомендациями которого все должны сверять свое поведение. Сциентизм, с одной стороны, преувеличивает социальные возможности науки и ее самостоятельность, с другой – недооценивает другие формы общественного сознания и связанные с ними социальные институты.
*** Экономикоцентризм – воззрение, согласно которому высшей ценностью и центром общественной жизни является экономика, предопределяющая все остальные характеристики человеческого бытия. Характеризуется недооценкой автономной роли других факторов: моральных, культурных, политических и т.п.
Кстати, точно так же вел себя и коммунизм: он «торжественно провозглашал», что все народы, невзирая ни на какие этноконфессиональные и прочие различия, придут к коммунизму, обещал скорое уничтожение национальных различий и достижение полной социальной однородности. Теперь победивший либерализм берется осуществить ту же работу, которую брал на себя коммунизм: тотальную унификацию мира в форме завершенной вестерпизации. Для обоснования этого вытаскивается наивнонатуралистический прием эпохи Просвещения*: отождествление буржуазного человека с «естественным» человеком.
* Эпоха Просвещения – XVIII век в Европе, когда сложилась идея общественного устройства, основанного на разуме, а не на традиции, и разумного переустройства общества. Все докапиталистические порядки были объявлены пережитками.